Итак, Он был обрезан, чтобы явно было Его человечество. Ибо, если бы Он не облекся в нашу плоть, то как мог быть обрезан призрак, а не плоть? Святой Ефрем Сирин говорит: «Если Христос не был плотию, то кого обрезал Иосиф? Но как Он был воистину плотию, то и обрезан был как человек, и младенец обагрялся действительно Своею кровию, как сын человеческий; Он болел и плакал от боли, как подобает имеющему человеческую природу».
Но кроме того, Он принял плотское обрезание и для того, чтобы установить для нас духовное обрезание; ибо, закончив Ветхий, касавшийся плоти, закон, Он положил начало Новому, духовному. И как ветхозаветный плотский человек обрезывал чувственную свою плоть, так новый духовный человек должен обрезывать душевные страсти: ярость, гнев, зависть, гордость, нечистые желания и другие грехи и греховные вожделения.
Обрезан же был Он в восьмой день потому, что предизображал нам кровию Своею грядущую жизнь, которая обыкновенно учителями Церкви называется восьмым днем или веком. Так писатель канона на обрезание Господне святой Стефан говорит: «Будущего непрестанную осьмаго века жизнь изображает, в нюже Владыка обрезался плотию». И святой Григорий Нисский так говорит: «Обрезание по закону должно было совершаться в осьмой день, причем осьмое число предуказывало на осьмой будущий век».
Подобает также знать, что обрезание в Ветхом Завете было установлено во образ крещения и очищения прародительского греха, хотя тот грех и не очищался совершенно обрезанием, чего и не могло быть до тех пор, пока Христос добровольно не пролил за нас в страданиях Своей пречистой крови. Обрезание было только прообразом истинного очищения, а не самым истинным очищением, которое совершил Господь наш, взяв грех от среды и пригвоздив его на кресте, а вместо ветхозаветного обрезания установив новое благодатное крещение водою и Духом.
Обрезание было в те времена как бы казнью за прародительский грех и знаком того, что обрезываемый младенец зачат был в беззаконии, как говорит Давид, и во грехе родила его мать его (Пс. 50:7), отчего и язва оставалась на отроческом теле. Господь же наш был безгрешен; ибо, хотя Он и по всему уподобился нам, но не имел на Себе греха. Подобно тому, как медный змий, сооруженный в пустыне Моисеем, был по виду подобен змию, но не имел в себе змеиного яда (1 Чис. 21:9), так и Христос был истинный человек, но непричастный человеческому греху, и родился сверхъестественным образом, от чистой и безмужней Матери. Ему как безгрешному и Самому бывшему Законодателем не нужно бы и претерпевать того болезненного законного обрезания; но так как Он пришел взять на Себя грехи всего мира, и Бог, как говорит апостол, «не знавшего греха сделал для нас жертвою за грех» (2 Кор. 5:21), то Он, будучи без греха, претерпевает обрезание, как бы грешник.
И в обрезании Владыка нам явил большее смирение, нежели в рождении Своем. Ибо в рождении Он принял на Себя образ человека, по слову апостола, «сделавшись подобным человекам и по виду став как человек» (Флп. 2:7); в обрезании же Он принял на Себя образ грешника, как грешник претерпевая боль, положенную за грех. И в чем не был виновен, за то Он страдал как невинный, как бы повторяя с Давидом: «Чего Я не отнимал, то должен отдать» (Пс. 68:5), – то есть за тот грех, коему Я непричастен, принимаю болезнь обрезания. Обрезанием, Им принятым, Он предначал Свои страдания за нас и вкушение той чаши, которую Он имел испить до конца, когда, вися на кресте, произнес: «Совершилось!» (Ин. 19:30). Он изливает теперь капли крови от крайней плоти, а затем она потоками будет истекать впоследствии из всего Его тела.
Он начинает терпеть в младенчестве и приучается к страданию, чтобы, став мужем совершенным, быть в состоянии вынести более лютые страдания, ибо к подвигам мужества следует приучаться с юности. Жизнь человеческая, полная трудов, подобна дню, для которого утро составляет – рождение, а вечер – кончину. Итак, с утра, из пелен, Христос, обоженный человек, выходит на дело свое, на труды, – Он в трудах с самой юности Своей – и на работе своей до вечера (Пс. 103:23), того вечера, когда солнце померкнет и по всей земле будет тьма, до часа девятаго.
И возглаголет Он иудеям: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю!» (Ин. 5:17). Что же обделывает нам Господь? Наше спасение: спасение посреди земли (Пс. 73:12). А чтобы сделать это дело вполне совершенно, Он принимается за него с утра, с юности, начиная претерпевать телесную болезнь, а вместе с тем и сердечно болезнуя о нас, как о Своих чадах, доколе не вообразится (Гал. 4:19) в нас Сам Он – Христос. С утра Он начинает сеять Своею кровию, чтобы к вечеру собрать прекрасный плод нашего искупления.
Святитель Димитрий Ростовский
