И спросил Его некто из начальствующих: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?
Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? никто не благ, как только один Бог; знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою.
Он же сказал: все это сохранил я от юности моей.
Услышав это, Иисус сказал ему: еще одно- го недостает тебе: все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на
небесах, и приходи, следуй за Мною. Он же, услышав сие, опечалился, потому
что был очень богат. Иисус, видя, что он опечалился, сказал:
как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие!
ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие.
Слышавшие сие сказали: кто же может спастись?
Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу.
Толкование на Евангелие
Архиепископ Аверкий Сиракузский и Троицкий
Об этом юноше, или князе, как называет его св. Лука, спрашивавшем Господа Иисуса Христа, что ему делать, дабы наследовать жизнь вечную, рассказывают все три первых Евангелиста. Эта беседа, как и дальнейшие, происходили по пути в Иерусалим, куда уже шел Господь на предстоящие Ему страдания. Обращаясь к Господу, юноша назвал Его: “Учитель благий”. Господь на это сказал: “Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог”, т.е., если ты обращаешься ко Мне только, как к “учителю”, следовательно, как к обыкновенному человеку, то не следует Меня называть благим, ибо это название приличествует только Богу. На его вопрос Господь предложил ему: “Соблюди заповеди”. Юноша очевидно предположил, что Господь говорит о каких-то особенных, неизвестных ему заповедях, а потому спросил: “Какия?” Но Господь указал ему на обыкновенные заповеди Десятословия, поименовав только некоторые из них — б, 7, 8, 9 и 5, а затем общую заповедь о любви к ближнему. На это юноша ответил, что все эти заповеди он “Сохранил от юности своей”. Надо полагать, что исполнение заповедей он понимал по фарисейски: иначе бы не решился так сказать. Но все же важно, что он считал себя еще не докончившим все, что нужно для спасения: совесть, очевидно, подсказывала ему, что одного такого внешнего исполнения заповедей недостаточно. Тогда Господь раскрыл ему тайну христианского совершенства в словах: “Аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищым: и имети имаши сокровище на небеси: и гряди вслед Мене”. В ответ на этот призыв к высшему совершенству юноша отошел от Господа, “скорбя”, ибо у него было большое имение. Следовательно, богатство, которым он обладал, стало таким его кумиром, расстаться с которым он не мог. Этот кумир он предпочел даже жизни вечной, к которой, по-видимому, искренно стремился. Имея ввиду эту страсть, порабощающую себе всего человека, а не богатство само по себе, Господь сказал: “Истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное”. Евангелист Марк говорит, что “ученики ужаснулись от слов Его”. И это понятно, ибо богатство такая вещь, которой все так желают, и по закону, есть знак благословения Божия человеку, а между тем Господь поставляет его таким сильным препятствием на пути к Царствию Божию. Чтобы успокоить учеников и объяснить, в каком смысле Им это сказано, Господь говорит: “Дети, как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие”. Как поясняет св. Златоуст, “Христос не богатство порицает, но тех, кои пристрастились к нему”, ибо грешной природе человека богатство представляет много соблазнов и препятствий к исполнению закона Божия. “Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие” — это народное присловие, доселе употребительное на Востоке, означающее, что дело невозможно или чрезвычайно трудно исполнимо. Некоторые под “верблюдом” понимают тут корабельный канат, делавшийся из верблюжьей шерсти. Другие полагают, что под “игольными ушами” здесь надо понимать очень низкие и узкие калитки, через которые с трудом пролезает верблюд. Не само по себе богатство опасно, но то, если человек на него надеется и все счастье жизни своей в нем полагает, так что богатство становится как бы его кумиром. Но Апостолы все же в волнении недоумевали: “кто убо может спасен быти?” На это Господь, “воззрев на них”, т.е. самым взглядом Своим успокаивая их волнение, сказал: “Человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу”, т.е., милующая и спасающая благодать Божия сильна сделать и то, чего не может сделать человек одними своими собственными силами: Бог может исцелить богача от препятствующей его спасению язвы любостяжания.
